Один из творцов Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод, французский правовед Поль-Анри Тейтжен на первом заседании Консультативной Ассамблеи Совета Европы 19 августа 1949 г. заявил: «Господин Председатель, когда я находился в тюрьмах гестапо, мой брат томился в Дахау, а шурин умирал в Маутхаузене, мой отец, депутат французского парламента, был интернирован в Бухенвальде. Он сказал мне, что на монументальных воротах лагеря красовалась такая возмутительная надпись: «Справедливое или несправедливое, но – Отечество». Полагаю, что уже на нашей первой сессии мы можем единодушно провозгласить, что отныне в Европе будут только справедливые отечества. Считаю, что теперь мы можем единодушно противопоставить «государственным соображениям» единственный суверенитет, за который стоит умереть, который достоин защиты, уважения и охраны в любых обстоятельствах: суверенитет справедливости и права»¹. Несомненно, что одним из опорных столпов «суверенитета справедливости» является право на личную неприкосновенность (далее – комментируемое, данное право).

Данное право – средство, инструмент защиты  от неправедного насилия, которое отдельные люди, народы и государства нещадно являли к себе подобным на протяжении всей истории человечества. Своего апогея вакханалия насилия достигла во время Второй мировой войны, что нашло своё отражение в материалах международного военного Нюрнбергского (20 ноября 1945 г. - 1 октября 1946 г.)  и  Токийского трибуналов  (3 мая 1946 - 12 ноября 1948). Ставшее при этом достоянием гласности вызвало настоятельную необходимость в осмыслении миссии права на личную неприкосновенность в судьбе международного сообщества. Свою родословную данное право ведет с Великой хартии вольностей 1215 г.² Затем красной нитью проходит сквозь правовую ткань наиболее знаменательных законодательных актов разных народов мира, таких как: Петиция о праве 1628 г.³, Акт о лучшем обеспечении свободы подданного и о предупреждении заточений за морями 1679 г. (Habeas Corpus Amendment Act)⁴  и  Билль о правах 1689 г. в  Англии⁵;  Декларация независимости 1776 г.⁶ и Билль о правах 1791 г. в  США⁷;  Декларация прав человека и гражданина  1789 г.  во  Франции⁸  и, наконец, обретает всемирное признание в статье 3 Всеобщей декларации прав человека: «Каждый человек имеет право на жизнь, на свободу и на личную неприкосновенность»⁹.

Объектом защиты со стороны всего свода прав человека, согласно исповедуемой автором концепции, является человеческое достоинство¹⁰.  При этом следует напомнить, что в настоящей работе право на свободу и комментируемое право различаются в качестве двух самостоятельных прав человека¹¹. Данное право оказывается востребованным всякий раз, когда над человеком нависает угроза пасть жертвой физического или психологического насилия (принуждения). Отсюда и его суть: прямой и недвусмысленный запрет на применение всякого неправедного насилия, которое посягает на достоинство индивидуума. Все прекраснодушные тексты влиятельных международных организаций, теоретические изыскания ведущих университетов мира, а также высокопарные речи известных политиков, посвященные правам человека разом теряют всяческий смысл, если индивида могут запросто потащить в кутузку, сгноить в темнице, низвести до скотского состояния непосильным рабским трудом на галерах, рудниках, плантациях, лесоповале, уморить голодом либо в любой момент избить до потери рассудка. В своей книге «Архипелаг ГУЛАГ» А.И. Солженицын рассуждал: «Если бы чеховским интеллигентам, всё гадавшим, что будет через двадцать — тридцать — сорок лет, ответили бы, что через сорок лет на Руси будет пыточное следствие, будут сжимать череп железным кольцом, опускать человека в ванну с кислотами, голого и привязанного пытать муравьями, клопами, загонять раскалённый на примусе шомпол в анальное отверстие («секретное тавро»), медленно раздавливать сапогом половые части, а в виде самого лёгкого — пытать по неделе бессонницей, жаждой и избивать в кровавое мясо, — ни одна бы чеховская пьеса не дошла до конца, все герои пошли бы в сумасшедший дом»¹². Действительно, творцы великой русской литературы, в равной степени как и выдающиеся российские правоведы (А.Д.Градовский, Ф.Ф.Кокошкин, А.Ф.Кони, Н.М. Коркунов, С.А. Муромцев, Ф.Н. Плевако, Д.А.Ровинский, В.Д. Спасович, А.И. Урусов, Б.Н.Чичерин и многие другие), пожалуй, даже в своих самых пессимистических прогнозах не могли себе и помыслить о тех беспрецедентных страданиях, которые со временем смогут обрушиться на головы их несчастных потомков. В каком физическом, психологическом и нравственном состоянии оказались люди, реально прошедшие всеми кругами ада тоталитарной большевистской державы, едва ли можно судить даже по обширной советской лагерной прозе¹³.

Суть принципа верховенства права: человеческое достоинство - неприкасаемо, свобода народа  - незыблема¹⁴.  Достоинство, свобода и права человека – основа, матрица конституционного строя любой правовой державы¹⁵. Замордованный, затравленный, доведённый до безысходного состояния человек будет думать уже не о своём достоинстве и свободе народа, а лишь о том, чтобы просто выжить в биологическом смысле этого слова. В связи с этим утверждением уместно ещё раз упомянуть свидетельство В.Т. Шаламова из его трагической исповеди «Что я видел и понял в лагере»: «Человек становился зверем через три недели — при тяжелой работе, холоде, голоде и побоях»¹⁶. Поэтому, в известной степени, можно утверждать, что право на личную неприкосновенность – предтеча, важнейшая предпосылка для осуществления иных прав человека. Вместе с тем, очевидно, что традиция насилия столь глубоко укоренилась в стереотипах поведения населения распавшейся тоталитарной империи, что требует особого внимание к комментируемому праву. Ибо, несмотря на внешнюю смену государственных декораций, суть нашего повседневного бытия по-прежнему густо замешана на насилии. О высокой степени актуальности данного права уже в наши дни живописует случай, о котором рассказала российская правозащитница, лауреат международной премии имени Анны Политковской Н.Х. Эстемирова (1959-2009). В частности, эта мужественная женщина, впоследствии, как и Политковская, павшая от рук наемных убийц,  поведала: «Молодой человек из Чечни пожил во Франции и поехал домой. Он уже видит крышу своего дома - а тут пост, проверяют документы. И говорят ему: а что это у тебя рубашка такая белая? А он, зараженный плевелами европейской демократии, отвечает: это мое дело, какую мне рубашку носить. А чего это у тебя волосы такие длинные? Это мое дело, какие волосы носить. Берут его за эти самые волосы и швыряют в яму...  через месяц от рубашки остались лохмотья, волос у него уже не было, потому что его из этой ямы вытаскивали за волосы - и били. Один пожилой военнослужащий пожалел его и отрубил волосы, чтоб хотя бы так над ним не издевались. Когда его видел мой собеседник, этот молодой человек был доведен до состояния животного. Он был готов отдать все что угодно за кусочек хлеба»¹⁷.

Приведенное свидетельствует о том, что право на личную неприкосновенность является уделом внимания не столько вышедших из состава советской федерации государств, сколько немногочисленных комментаторов этого права на страницах постсоветской юридической литературы¹⁸.  Одна из причин столь пренебрежительного отношения к данному праву кроется в неспособности большинства упомянутых комментаторов, во-первых, адекватно раскрыть правовую суть этого права: в большинстве случаев последняя подменяется изложением содержания статей текущего отраслевого законодательства (уголовного, гражданского, семейного и прочего). Во-вторых, указанные авторы, практически, полностью игнорируют миссию всестороннего правового просвещения своих соотечественников, без чего  права человека находят своё пристанище преимущественно на страницах юридических журналов, диссертаций и соответствующих монографий, которые, как правило, читает лишь узкий круг студентов, дипломников и аспирантов соответствующих комментаторов. В третьих, юристы советской школы права по сложившейся неписанной традиции, как правило, занимают позицию неизменной поддержки любой партии власти на всей территории бывшей тоталитарной империи. Тем самым права человека оказались лишенными перспективы стать неотъемлемой частью менталитета граждан тех государств, которые образовались на территории дезинтегрированного СССР. Иными словами, права человека в таких странах являются абсолютно фиктивными, то есть незащищёнными на практике, что в конечном итоге и подтверждается эпизодом, приведённым выше.

Итак, от всех видов неправедного насилия, включая упомянутое выше, человека может и должно уберечь прежде всего право на личную неприкосновенность.

При этом под неприкосновенностью в контексте комментируемого права  понимается запрет на какое-либо неправедное принудительное воздействие на тело и психику человека против его доброй воли.

Оформленное в качестве основного права оное, в первую очередь, адресуется государству. Сфера применения этого права распространяется на любое противоправное насилие по отношению к человеку. К категории таковых следует отнести: депортацию людей по расовому, этническому, религиозному либо социальному признаку; принудительное изъятие продуктов питания, угрожающее человеку гибелью от голода; противоправные личный досмотр и обыск; неправомерное задержание, арест, заключение под стражу и содержание под стражей, а также понуждение к снятию отпечатков пальцев и к даче показаний;  пытки;  неправедное принудительное помещение в медицинские заведения; проведение научных экспериментов и опытов над людьми против их воли; понуждение к труду при помощи силы; избиение и иное противоправное физическое воздействие на человека. К числу неправедного  воздействия следует отнести также и целенаправленное оскорбление, издевательство, дискредитацию, шантаж, угрозу применения силы и иное подобного рода психологическое давление на личность.

Один из вопиющих примеров неправедного ареста привел в указанной книге Солженицын: «В 1937 году в приёмную новочеркасского НКВД пришла женщина спросить: как быть с некормленым сосунком-ребёнком её арестованной соседки. «Посидите, — сказали ей, — выясним». Она посидела часа два — её взяли из приёмной и отвели в камеру: надо было спешно заполнять число, и не хватало сотрудников рассылать по городу, а эта уже была здесь!» ¹⁹.  Не менее красноречивый пример подобного произвола припомнила в своей книге «Сколько стоит человек» многолетний узник советских лагерей Е.А. Керсновская (1908-1994). В полном недоумении от абсурдности происходящего в условиях тоталитарного режима, она описала трагический случай из жизни одной из своих сестер по несчастью: ««Третья «преступница» – обыкновенная старуха колхозница из тех, что день и ночь трудятся на полях, не получая решительно ничего за свой труд. Однажды, когда сильный дождь загнал всех под навес, она, кряхтя и охая от разыгравшегося радикулита, сказала: – В ту германскую войну, когда царь забрал в армию моего мужика, то я, как солдатка, хоть и немного, а нет-нет чего-нибудь и получу: то дровишек бесплатно, то с податями облегчение. Нынче Сталин четырех моих сынов на войну забрал, и не то чтобы мне, старухе, помочь – еще и на работу бесплатную меня, больную, в такую непогодь гонят! Через два дня ее арестовали, и вот уже восьмой месяц добиваются: – Кто тебя подучил вести агитацию против партии и Сталина? Я ей не поверила, мне казалось диким, что простая фраза, в которой все было правдой, могла быть причиной привлечения к уголовной ответственности пожилой женщины, чьи сыновья защищают родину!»²⁰. А ведь кто-то из представителей «простого» крестьянского сословия, оказавшийся в тот злополучный миг рядом с больной старухой, не поленился и, без всякого зазрения совести, состряпал донос на свою простодушную соотечественницу…

Может быть, подлинная причина столь примитивной подлости в отношениях друг к другу между представителями этого сословия заключалась в том, какому непомерному психологическому давлению оно повсеместно подвергалось со стороны тоталитарной империи. Когда государство методично лишает людей  человеческого достоинства, они на каком-то этапе своего несуразного бытия, видимо, перестают отдавать себе отчёт в нравственной стороне своего поведения. В упомянутой книге Керсновская описала ту психологическую атмосферу гнетущего ужаса, в которой повседневно пребывали члены обычной семьи советских крестьян: «Каждый раз удивлялась я той изобретательности, с которой их подвергали пытке. Ни одна семья не была в полном составе, так как вместе им все же было бы легче. Не всех мужчин забирали сразу, так как пытка страхом – ожидание неизбежной беды – вдвойне мучительна. У них не отбирали все сразу, так как с каждой потерей они могли страдать снова и снова, могли надеяться и вновь терять надежду, и каждый раз вновь отчаиваться. Последовательность и дозировка издевательств обладала довольно широким диапазоном, но результат был один и тот же: физическая гибель после длительной моральной агонии»²¹.

По мере развития науки и техники диапазон средств (форм) возможного противоправного посягательства на человеческое достоинство постоянно расширяется. Помимо упомянутого оно может осуществляться в биологической, химической, фармакологической, экологической и иной форме неблагоприятного воздействия на человека.

Право на личную неприкосновенность может быть реально гарантировано только при торжестве демократического режима, то есть в правовом государстве. Поэтому последовательное воплощение в жизнь права на свободу²² неминуемо влечет за собой  высокую степень вероятности защиты права на личную неприкосновенность. В условиях же тоталитарного или авторитарного режимов личная неприкосновенность, также, как и жизнь, нередко, предоставляется отдельным индивидам в обмен на отказ от человеческого достоинства и свободы. О предательстве в качестве наиболее расхожего способа осуществления такого рода сделок с государством  упоминалось в указанной статье, посвященной праву на свободу.

Следует обратить внимание на то, что международное сообщество приняло особые меры защиты права на личную неприкосновенность путём введения специальных запретов на самые опасные, распространённые и типичные виды неправедного насилия и принуждения по отношению к человеку. В частности, эти запреты нашли своё отражение во/в:

• Всеобщей декларации прав человека: «Никто не должен содержаться в рабстве или в подневольном состоянии; рабство и работорговля запрещаются во всех их видах» (статья 4); «Никто не должен подвергаться пыткам или жестоким, бесчеловечным или унижающим его достоинство обращению и наказанию» (статья 5); «Никто не может быть подвергнут произвольному аресту, задержанию или изгнанию» (статья 9);
• Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод: «никто не должен привлекаться к принудительному или обязательному труду» (часть 2 статьи 4); «никто не может быть выслан путем индивидуальных или коллективных мер с территории государства, гражданином которого он является» (статья 3 Протокола № 4 к Конвенции); «Коллективная высылка иностранцев запрещена» (статья 4 Протокола № 4 к Конвенции)²³;
• Международном пакте о гражданских и политических правах: «Никто не должен подвергаться пыткам или жестоким, бесчеловечным или унижающему его достоинство обращению или наказанию. В частности, ни одно лицо не должно без его свободного согласия подвергаться медицинским или научным опытам» (статья 7)²⁴;
• Конвенции о рабстве (Лига Наций,1926)²⁵;
• Конвенции о принудительном труде (МОТ,1930)²⁶;
• Конвенции о предупреждении преступления геноцида и наказании за него (ООН,1948)²⁷;
• Конвенции о борьбе с торговлей людьми и с эксплуатацией проституции третьими  лицами (ООН,1949)²⁸;
• Минимальные стандартные правила обращения с заключенными (ООН,1955)²⁹;
• Дополнительной Конвенции об упразднении рабства, работорговли и институтов и обычаев, сходных с рабством (ООН,1956)³⁰;
• Конвенции об упразднении принудительного труда  (МОТ,1957)³¹;
• Декларации о защите всех лиц от пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания (ООН,1975)³²;
• Принципы медицинской этики, относящиеся к роли работников здравоохранения, в особенности врачей, в защите заключённых и задержанных лиц от пыток и других жестоких, бесчеловечных, или унижающих достоинство видов обращения (ООН, 1982)³³;
• Конвенции против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания (ООН, 1984)³⁴;
• Основные принципы обращения с заключёнными (ООН,1990)³⁵;
• Декларации о защите всех лиц от насильственных исчезновений (ООН,1992)³⁶;
• Декларации об искоренении насилия в отношении женщин (ООН, 1993)³⁷;
• Международной конвенции для защиты всех лиц от насильственных исчезновений (ООН, 2006)³⁸.

Системный анализ приведенных актов позволяет дать определение  комментируемого права.

Под правом на личную неприкосновенность в настоящей работе понимается основанное на Международном билле о правах человека требование к государству, институтам международного сообщества обеспечить защиту человеческого достоинства от неправедного насилия, объектом которого может стать непосредственно тело и психика соответствующего индивидуума.

По общепринятой классификации это право относится к категории гражданских (личных), относительных, негативных прав первого поколения.      

При этом защита человека от любой формы насилия, которое способно повлечь за собой смерть, остаётся ещё и за правом на жизнь.  

Авторы Конституции СССР 1924 г., как известно, обошли институт прав человека стороной. Посему впервые право на личную неприкосновенность было провозглашено в статье 127 Конституции СССР 1936 г. в следующей редакции: «Гражданам СССР обеспечивается неприкосновенность личности. Никто не может быть подвергнут аресту иначе как по постановлению суда или с санкции прокурора» ³⁹. Это право, практически,  дословно перекочевало в статью 54 Конституции СССР 1977 г.: «Гражданам СССР гарантируется неприкосновенность личности. Никто не может быть подвергнут аресту иначе как на основании судебного решения или с санкции прокурора»⁴⁰. Само собой разумеется, что соответствующие неправедные санкции прокурора, постановления судов в условиях тоталитарного (авторитарного) режима никогда не заставляли себя ждать. Об этом свидетельствует вся история лагерной империи.

К сожалению, Европейский суд по правам человека к миссии права на личную неприкосновенность также отнёс лишь дела, связанные с защитой от произвольного задержания или заключения под стражу (ареста), предусмотренной положениями статьи 5 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод. Тем самым, Страсбургский суд явно  допустил ограничительное толкование комментируемого права.

Видимо, отдавая себе отчёт в уязвимости такой позиции, Суд в некоторых своих решениях стал квалифицировать применение физического (психического)  насилия к человеку по другим статьям указанной Конвенции. Так, в своем решении от 11 июля 2006 г. по делу «Яллох против Германии» Суд признал принудительное применение рвотного средства к человеку со стороны полицейских и врача больницы посягательством на личную неприкосновенность, но квалифицировал данное деяние не по статье 5 («право на свободу и  личную неприкосновенность»), а по статье 3 («запрещение пыток») Конвенции. В частности, в § 82 постановления по данному делу Суд указал: «Принимая во внимание все обстоятельства данного дела, Европейский суд пришел к выводу, что оспариваемая мера достигала минимального уровня жестокости, необходимого для того, чтобы нарушение подпадало под регулирование статьи 3 Конвенции. Власти Германии допустили серьезное вмешательство в право заявителя на физическую и психическую неприкосновенность против его воли. Они принудили его к рвоте не с точки зрения терапевтической необходимости, а для получения доказательств, которые могли быть получены в том же объеме менее насильственными методами. Способ применения оспариваемой меры вызвал у заявителя чувство страха, тревоги и неполноценности, которые могли унизить и оскорбить его. Кроме того, процедура была сопряжена с риском для здоровья заявителя, в том числе из-за невозможности предварительного проведения надлежащего анамнеза. Хотя и не намеренно, принятые меры применялись способом, который причинил заявителю физические и душевные страдания. Таким образом, он подвергся бесчеловечному и унижающему достоинство обращению в нарушение статьи 3 Конвенции»⁴¹.

Вместе с тем, как уже отмечалось выше, запрет пыток следует рассматривать в качестве частного случая применения права на личную неприкосновенность. Согласно логике Всеобщей декларации прав человека, на страже человеческого достоинства от любого неправедного физического (психического) насилия призвано стоять именно право на личную неприкосновенность: каждому праву отведена своя роль в защите той или иной грани человеческого достоинства. Но, видимо, это тот случай, когда Страсбургский суд уже не в силах вырваться из плена устоявшейся практики ограничительного толкования  данного права.  Разумеется, что в подобного рода делах в конце концов правовое значение имеет защита человеческого достоинства, а не юридическая квалификация по той или иной статье того или иного нормативного акта. Но сам факт ограничительного толкования Судом права на личную неприкосновенность имеет вполне определенные негативные последствия для судебной практики государств-участников Конвенции в деле защиты этого права.

Одним из самых чудовищных примеров пренебрежения правом на личную неприкосновенность стала депортация представителей ряда этносов, коренных народов, этноконфессиональных сообществ, а также сословий, обитавших на территории СССР.  Как было замечено по сему поводу в книге «Архипелаг ГУЛАГ»: «Это было народное переселение, этническая катастрофа»⁴². В частности, жертвами тотальной, повальной депортации  пали балкарцы, ингуши, калмыки, карачаевцы, корейцы, крымские татары, немцы, турки-месхетинцы, чеченцы и финны-ингерманландцы. В  той или иной степени, в жернова депортации попали казаки и зажиточные крестьяне вне зависимости от их этнического происхождения, а также азербайджанцы, армяне, болгары, греки, иранцы, кабардинцы, китайцы, курды, латыши, литовцы, молдаване, поляки, таджики, турки, хемшилы, эстонцы  и некоторые представители других этносов.

В этой вакханалии насилия обращает на себя особое внимание депортация по духовному признаку. В частности, интеллектуальному остракизму были подвергнуты выдающиеся представители российской науки, литературы и искусства. Эта акция вошла в историю под обобщённым наименованием «философского  парохода», поскольку преимущественно осуществлялась на пароходах, отбывающих из Одессы и Севастополя. Подобным образом из СССР были изгнаны ректоры Московского и Петербургского университетов М.М. Новиков и Л. П. Карсавин; философы - Н. О. Лосский, П.А. Сорокин, С. Н. Булгаков, Н. А. Бердяев, Ф. А. Степун, Б. П. Вышеславцев, И. А. Ильин, С.Л. Франк; историки и архивисты - С. П. Мельгунов, В. А. Мякотин, А. А. Кизеветтер, И. И. Лапшин, Н.А.Рожков, А.Ф.Изюмов, П.А.Сороков, Н.М.Коробков; литераторы и публицисты - Ю. И. Айхенвальд, А. С. Изгоев-Ланде, М. А. Осоргин, А. В. Пешехонов и другие⁴³.  По сути эта варварская акция положила начало интеллектуальному и нравственному вырождению населения советской империи, что самым трагическим образом сказалось на его дальнейшей  судьбе.

Участь же оставшихся оказалась крайне печальной: над головой всех обитателей СССР завис Дамоклов меч насилия и принуждения. В частности, в указанной книге Солженицын привёл широчайший диапазон методов попрания права на личную неприкосновенность, бывших в ходу на территории большевистской империи: «Уже в 1919 главный следовательский приём был: наган на стол… Ничто не изменилось и через четверть столетия. В 1952…  Анне Скрипниковой, уже в её пятую посадку, начальник следственного отдела Орджоникидзевского МГБ Сиваков говорит: «Тюремный врач даёт нам сводки, что у тебя давление 240/120. Этого мало, сволочь (ей шестой десяток лет), мы доведём тебя до трёхсот сорока, чтобы ты сдохла, гадина, без всяких синяков, без побоев, без переломов. Нам только спать тебе не давать!». И если Скрипникова после ночи допроса закрывала днём в камере глаза, врывался надзиратель и орал: «Открой глаза, а то стащу за ноги с койки, прикручу к стенке стоймя!». И ночные допросы были главными в 1921 году. И тогда же наставлялись автомобильные фары в лицо (Рязанское ЧК, Стельмах).  И на Лубянке в 1926 (свидетельство Берты Гандаль) использовалось амосовское отопление для подачи в камеру то холодного, то вонючего воздуха. И была пробковая камера, где и так нет воздуха и ещё поджаривают… Участник Ярославского восстания 1918 Василий Александрович Касьянов рассказывал, что такую камеру раскаляли, пока из пор тела не выступала кровь; увидев это в глазок, клали арестанта на носилки и несли подписывать протокол. Известны «жаркие» (и «солёные») приёмы «золотого» периода. А в Грузии в 1926 подследственным прижигали руки папиросами; в Метехской тюрьме сталкивали их в темноте в бассейн с нечистотами…   Как бы ни было плохо в камере, но карцер всегда хуже её, оттуда камера всегда представляется раем. В карцере человека изматывают голодом и обычно холодом (в Сухановке есть и горячие карцеры). Например, лефортовские карцеры не отапливаются вовсе, батареи обогревают только коридор, и в этом «обогретом» коридоре дежурные надзиратели ходят в валенках и телогрейке. Арестанта же раздевают до белья, а иногда до одних кальсон, и он должен в неподвижности (тесно) пробыть в карцере сутки-трое-пятеро (горячая баланда только на третий день)…  У карцеров бывают разновидности: сырость, вода. Уже после войны Машу Гоголь в Черновицкой тюрьме держали босую два часа по щиколотки в ледяной воде — признавайся! (Ей было восемнадцать лет, как ещё жалко свои ноги и сколько ещё с ними жить надо!)…   Считать ли разновидностью карцера запирание стоя в нишу? Уже в 1933 в Хабаровском ГПУ так пытали С.А. Чеботарёва: заперли голым в бетонную нишу так, что он не мог подогнуть колен, ни расправить и переместить рук, ни повернуть головы. Это не всё! Стала капать на макушку холодная вода (как хрестоматийно!...) и разливаться по телу ручейками…    Битьё, не оставляющее следов. Бьют и резиной, бьют и колотушками, и мешками с песком. Очень больно, когда бьют по костям, например следовательским сапогом по голени, где кость почти на поверхности. Комполка Карпунича-Бравена били 21 день подряд. (Сейчас говорит: «и через 30 лет все кости болят и голова».) Вспоминая своё и по рассказам он насчитывает 52 приёма пыток. Или вот ещё как: зажимают руки в специальном устройстве — так, чтобы ладони подследственного лежали плашмя на столе, — и тогда бьют ребром линейки по суставам — можно взвопить! Выделять ли из битья особо — выбивание зубов? (Карпуничу выбили восемь.).  У секретаря Карельского обкома Г. Куприянова, посаженного в 1949, иные выбитые зубы были простые, они не в счёт, а иные — золотые… Как всякий знает, удар кулаком в солнечное сплетение, перехватывая дыхание, не оставляет ни малейших следов. Лефортовский полковник Сидоров уже после войны применял вольный удар галошей по свисающим мужским придаткам (футболисты, получившие мячом в пах, могут этот удар оценить). С этой болью нет сравнения, и обычно теряется сознание… В Новороссийском НКВД изобрели машинки для зажимания ногтей. У многих новороссийских потом на пересылках видели слезшие ногти»⁴⁴.

Участь тех, кому выпала доля попасть в жернова тоталитарной державы была воистину ужасна. При этом сквозь эту «мясорубку» с равной степенью жестокости пропускали и иностранцев, а также бывших подданных Российской империи.

О пытках иностранных граждан в мрачных казематах лагерной империи свидетельствует в своей книге «Крутой маршрут» многолетняя  узница советских тюрем и лагерей Е.С. Гинзбург. Однажды, будучи помещенной в камеру Бутырской тюрьмы, она услышала обращенную к ней разноязыкую речь на итальянском, немецком, латышском, французском, китайском языках. Камера была полна иностранками. Далее состоялся примечательный диалог: «В чем же обвиняют вас, Грета? Голубые «арийские» глаза блестят непролитыми слезами. — О!  Шпионаже… В двух-трех фразах она рассказывает о своем муже — «Айн вирклихе берлинер пролет». О себе — с 15 лет юнгштурмовка. Но она-то еще ничего, а вот Клархен… Клара ложится на раскладушку, резко поворачивается на живот и поднимает платье. На ее бедрах и ягодицах — страшные уродливые рубцы, точно стая хищных зверей вырывала у нее куски мяса. Тонкие губы Клары сжаты в ниточку. Серые глаза как блики светлого огня на смуглом до черноты лице. — Это гестапо, — хрипло говорит она. Потом так же резко садится и, протягивая вперед обе руки, добавляет: — А это НКВД. Ногти на обеих руках изуродованные, синие, распухшие. У меня почти останавливается сердце. Что это? — Специальный аппарат для получений… это… ви загт ман? а-а-а… чистый сердечный признаний… — Пытки?.. — О-о-о… — Грета горестно покачивает головой. — Придет ночь — будешь слышала»⁴⁵.

Степень игнорирования права на личную неприкосновенность людей на территории большевистского СССР достигла такого беспрецедентного размаха, что дало основание Солженицыну заключить: «От сравнения Гестапо — МГБ уклониться никому не дано: слишком совпадают и годы и методы. Ещё естественнее сравнивали те, кто сам прошёл и Гестапо и МГБ, как Евгений Иванович Дивнич, эмигрант. Гестапо обвиняло его в коммунистической деятельности среди русских рабочих в Германии, МГБ — в связи с мировой буржуазией. Дивнич делал вывод не в пользу МГБ: истязали и там и здесь, но Гестапо всё же добивалось истины, и когда обвинение отпало — Дивнича выпустили. МГБ же не искало истины и не имело намерения кого-либо взятого выпускать из когтей»⁴⁶. Приведенное нуждается лишь в незначительном уточнении:  гестапо при этом чаще всего мучило и пытало «врагов» нацистской Германии, а советская охранка - самых убеждённых приверженцев СССР.

В числе примеров грубейшего нарушения права на личную неприкосновенность иностранных граждан необходимо упомянуть трагическую судьбу шведского дипломата, Праведника народов мира, спасшего от смерти десятки тысяч венгерских евреев, Рауля Валленберга (1912-1947?),  а также его водителя, венгра, Вильмоша Лангфельдера (1912-1948?)⁴⁷. Невзирая на дипломатический иммунитет, арестованные на территории Венгрии  и насильно ввезённые в СССР, оба погибли в казематах лагерной империи при до сих пор невыясненных обстоятельствах.

Здесь же уместно упомянуть о судьбе бывшего подданного Российской империи, генерала А.П. Кутепова (1882-1930), которого агенты советской разведки тайно похитили в 1930 г. в Париже, но не смогли вывезти в СССР только потому, что он оказал сопротивление, во время которого скончался от сердечного приступа, о чём стало известно только в 1989 г.⁴⁸ Бывшего подданного Российской империи генерала Е.К. Миллера (1867-1939) также тайно похитили агенты советской разведки в 1937 г. в Париже, затем  вывезли в СССР, где впоследствии расстреляли⁴⁹.

В недрах НКВД-МГБ СССР действовала сверхсекретная токсилогическая лаборатория  («Лаборатория-Х») под руководством полковника медицинской службы, доктора медицинских наук Г.М. Майрановского (1899-1964)⁵⁰. Яды, изготовленные в этой лаборатории, использовались для медицинских экспериментов над живыми людьми, а также для устранения неугодных тоталитарному режиму лиц. При этом в зависимости от обстоятельств, сопровождавших применение одного и того же средства, последнее могло составлять угрозу для комментируемого права, а могло иметь самые роковые последствия по отношению к праву на жизнь.  В частности, с помощью яда в 1971 г. сотрудниками КГБ СССР была предпринята попытка отравления писателя, лауреата Нобелевской премии по литературе А.И. Солженицына⁵¹,  а в 1975 г. - писателя, автора «Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина» В.Н. Войновича⁵². А в 1947 г. в больнице  г. Мукачево с помощью подобного яда был убит епископ греко-католической церкви Теодор Ромжа (1911-1947)⁵³. В этой же лаборатории, которая впоследствии действовала уже под кодовым названием «Лаборатория 12», был изготовлен яд (рицин), заложенный в острие зонтика, уколом которого в 1978 г. в Лондоне агентом болгарской спецслужбы был убит болгарский диссидент, писатель Г.И. Марков (1929-1978)⁵⁴. Бытует устойчивая версия, что к этому ряду деяний следует отнести и гибель известного российского журналиста, депутата Государственной думы России Ю.П. Щекочихина (1950-2003)⁵⁵. Очевидно, что между комментируемым правом и правом на жизнь проходит очень хрупкая грань. Очень часто действия, зарождающиеся в качестве посягательства на комментируемое право, приводят к смерти человека. И наоборот, нередко, действия, направленные на лишение человека жизни, в силу ряда обстоятельств замирают на стадии нарушения его права на личную неприкосновенность.

Всё вышеизложенное живописует разнообразные нарушения права на личную неприкосновенность в физической форме.

А вот в качестве иллюстрации нарушения права на личную неприкосновенность в психологической форме можно привести политическую расправу над поэтом, писателем, лауреатом Нобелевской премии по литературе Б.Л. Пастернаком (1890-1960). По указке партии власти по всей стране прокатилась неистовая кампания психологической травли великого поэта. Апогеем этого несусветного «всенародного» шельмования стало прозвучавшее 30 октября 1958 г. на всесоюзном комсомольском форуме утверждение «лидера» советской молодежи,  будущего председателя КГБ СССР В.Е. Семичастного (1924-2001) о том, что «Свинья… никогда не гадит там, где кушает, никогда не гадит там, где спит. Поэтому, если сравнить Пастернака со свиньей, то свинья не сделает того, что он сделал»⁵⁶. Вся эта кампания повсеместной разнузданной ненависти, усиленная многомиллионными тиражами СМИ СССР, подорвала жизненные силы этого талантливого человека и преждевременно свела его в могилу. В приведенном случае было грубо попрано человеческое достоинство Пастернака, на которого тоталитарная держава демонстративно оказала неправедное психологическое давление. А сколько подобным образом было сведено в могилу менее известных людей, видимо, уже никогда не счесть. Они все могли бы избежать рокового исхода, если бы советское государство соблюдало право на личную неприкосновенность в соответствии с духом и буквой Всеобщей декларации прав человека.

Во всех приведенных эпизодах нарушение права на личную неприкосновенность человека налицо. Но анализ этого права был бы далеко неполным, если не задаться вопросом о причинах той неимоверной легкости, с которой оно попиралось на территории СССР. Ответы на этот вопрос пытались дать многие. Но, как представляется, ближе всех к истине оказался экс-советник Президента России по вопросам помилования, писатель, автор знаменитой повести «Ночевала тучка золотая» А.И. Приставкин (1931-2008), который отметил: «Болезни власти - это продолжение болезней народа. Сегодня и народ и власть - из одной тарелки… Жестокость нравов  у народа в исторической крови. Просто большевики вытащили её из дремучего народного нутра  и  поставили  на поток. В России цена человеческой жизни всегда была - полушка.  Что при Петре, что при Иване Грозном, что при Сталине. А уж унизить человека, растоптать его достоинство – это вообще ничто»⁵⁷. Очевидно, что одной из основополагающих причин повсеместного нарушения права на личную неприкосновенность на территории СССР являлось, практически, полное отсутствие правовой культуры у подавляющего большинства населения Российской империи.

Показательный пример «жестокости нравов» приводит в упомянутой книге Керсновская. Вспоминая о трагической судьбе своего родственника, офицера царской армии, участника Первой мировой войны: «Солдаты – подчиненные – его боготворили. Кто бы мог подумать, что на войне он окажется героем? При осаде Перемышля он лично произвел разведку того участка, куда ему предстояло вести свою часть. Перемышль был взят благодаря ему: его полк овладел двумя фортами. Главнокомандующий генерал Брусилов обнял его пред строем и приколол к его мундиру своего «Георгия». Его полк получил серебряные трубы и георгиевские ленты. В одном из последних рывков, завершающих штурм Перемышля, дядя Алексей наскочил на фугас и был контужен…  Во время революции его же солдаты его убили. Вернее, зверски замучили: с тела посрезали «ремни» кожи, вырезали «погоны», «лампасы», «ордена». Сестра его похоронила, но без головы: голову бросили в нужник»⁵⁸. На распространённость подобных нравов в народе обратил внимание и русский религиозный философ В.В. Розанов (1856-1919). В частности, в книге «Апокалипсис нашего времени» он писал: «Русь слиняла в два дня. Самое большее — в три… Поразительно, что она разом рассыпалась вся, до подробностей, до частностей…  Не осталось Царства, не осталось Церкви, не осталось войска, и не осталось рабочего класса. Что же осталось-то? Странным образом — буквально ничего. Остался подлый народ, из коих вот один, старик лет 60 «и такой серьезный», Новгородской губернии, выразился: «Из бывшего царя надо бы кожу по одному ремню тянуть». Т. е. не сразу сорвать кожу, как индейцы скальп, но надо по-русски вырезывать из его кожи ленточка за ленточкой. И что ему царь сделал, этому «серьезному мужичку»⁵⁹.

Лишённая каких-либо правовых сдержек и противовесов «жестокость нравов» бывших подданных Российской империи обрела политическую институализацию в тоталитарном режиме СССР и обрушилась на головы друг друга под эвфемизмом «врагов народа». «Жестокость нравов», проявленная в процессе взаимного истребления на фронтах Гражданской войны, получила своё продолжение в виде повсеместного уничтожения друг друга путем взаимных доносов, предательств и истязаний на всём пространстве лагерной империи. После её распада «жестокость нравов» в полной мере проявила себя в военных, этнических, религиозных, лингвистических (языковых) конфликтах, несправедливом, неправедном способе распределения и перераспределения  «общенародной» собственности на всём пространстве уже бывшего СССР. Таким образом, именно в менталитете (национальном характере) населения данной территории, проявленном, практически, в неизменном виде на досоветском, советском и постсоветском этапе его исторического бытия, и таятся  истоки полного пренебрежения правом на личную неприкосновенность друг друга.

При этом следует отметить, что не подлежит признанию в качестве неправедного то принуждение с помощью силы, которое направлено на защиту человеческого достоинства, а также стоящих на его страже основных прав, институтов гражданского общества, правового государства и международного сообщества.  Впервые общее правило ограничения основных прав было провозглашено во Всеобщей декларации прав человека: «При осуществлении своих прав и свобод каждый человек должен подвергаться только таким ограничениям, какие установлены законом исключительно с целью обеспечения должного признания и уважения прав и свобод других и удовлетворения справедливых требований морали, общественного порядка и общего благосостояния в демократическом обществе» (часть 2 статьи 29). Указанное ограничение прав человека допускается  ради защиты только тех ценностей, которые сопутствуют демократическому режиму, правовому государству.

Таким образом, не является нарушением комментируемого права ограничение прав частных лиц и суверенитета государств,  которые осуществляют геноцид, этнические чистки, голодомор, расовую сегрегацию, работорговлю, терроризм и иные формы насильственного воздействия на людей. В этом контексте представляется правомерным такой институт международного права как гуманитарная интервенция, то есть применение военной силы по отношению к какому-либо государству с целью защиты людей от упомянутых злодеяний. Концепция гуманитарной интервенции получила своё развитие в деятельности Международной комиссии по вопросам вмешательства и государственного суверенитета, которая была создана под эгидой ООН в 2000 г. Итогом её работы явился документ под символическим названием «Обязанность Защищать»⁶⁰, суть которого нашла своё выражение в позиции: суверенитет государства является не столько привилегией по осуществлению внутренней и внешней политики, сколько обязанностью по защите прав людей, проживающих на его территории. В тех же случаях, когда государство не способно защитить права человека - в силу отсутствия возможностей, либо политической воли, - ответственность переходит к международному сообществу. Тем самым международное сообщество провозглашается самым последовательным приверженцем и надежным гарантом прав человека. Обоснованию этой концепции был посвящен также специальный доклад Генерального секретаря ООН Пан Ги Муна «Выполнение обязанности защищать», прозвучавший 12 января 2009 г.  на  Генеральной  Ассамблее  ООН⁶¹.

Право на личную неприкосновенность - самое востребованное право, поскольку защищая индивида от неправедного насилия (принуждения), как со стороны государства, так и третьих лиц, оно позволяет сохранить человеческое достоинство и способность отстаивать свои права. Борьба за утверждение этого права в посттоталитарных державах должна идти рука об руку с осуществлением права на свободу, то есть права на установление демократического режима. В таком контексте особый смысл обретает уже ставшая традиционной редакция этих прав, обеспечивающая их необходимое гармоничное взаимодействие в одной норме: «Каждый человек имеет право на свободу и на личную неприкосновенность». Свобода народа - предтеча личной неприкосновенности, право на личную неприкосновенность - гарантия свободы народа. При этом важнейшей институциональной предпосылкой обеспечения права на личную неприкосновенность является наличие суда присяжных⁶², а также возможность выборов и отзыва профессиональных судей непосредственно жителями соответствующих населенных пунктов⁶³. Лишь сформированная демократическим путём судебная власть способна обеспечить защиту прав человека.

Всё вместе взятое позволяет не только обеспечить демократическое преобразование державы, но и сохранить её,  ибо государство, которое с легкостью нарушает право личной неприкосновенности своих граждан может на каком-то этапе своего исторического бытия легко утратить «неприкосновенность» со стороны своего населения, как это уже дважды имело место на территории Российской (советской) империи в 1917  и 1991 годах. Эти государственно-правовые события более чем какие-либо иные могут послужить иллюстрацией к известному замечанию Карла Маркса (1818-1883): «Гегель где-то отмечает, что все великие всемирно-исторические события и личности появляются, так сказать, дважды. Он забыл прибавить: первый раз в виде трагедии, второй раз в виде фарса»⁶⁴. Полное игнорирование конституционных прав человека, которое Украина столь упорно демонстрирует начиная с 1991 г., может, увы, превратить её новейшую историю лишь в дальнейшее продолжение этого исторического фарса, все характерные черты которого стали обнаруживать себя особенно ярко уже в период с 2005 по 2010 гг.

Александр Мучник

Использованные материалы

¹ Дженис М., Кэй Р., Брэдли Э. Европейское право в области прав человека (практика и комментарии). - М.,1997. С.23-24.

² Великая хартия вольностей 1215 г. Международные акты о правах человека. Сборник документов. - М, 1998. С.3-5.

³ Петиция о праве 1628 г.

⁴ Акт о лучшем обеспечении свободы подданного и о предупреждении заточений за морями 1679 г. (Habeas Corpus Amendment Act). Международные акты о правах человека. Сборник документов. - М, 1998. С.6-13

⁵ Билль о правах 1689 г.  Международные акты о правах человека. Сборник документов.- М, 1998. С.14-18

⁶ Декларация независимости США 1776 г. Международные акты о правах человека. Сборник документов. - М, 1998. С.21-23

⁷ Билль о правах 1791 г. Международные акты о правах человека. Сборник документов. - М, 1998. С.24-31

⁸ Декларация прав человека и гражданина  1789 г.  Международные акты о правах человека. Сборник документов. - М, 1998. С.32-34

⁹ Всеобщая декларация прав человека.

¹⁰ Мучник А. Г. Философия достоинства, свободы и прав человека. — К., 2009.

¹¹ Мучник А.Г. Право на свободу // Право Украины. — 2013. — № 3.

¹² Солженицын А. И. Архипелаг ГУЛАГ. Т. 1.

¹³ Воспоминания о ГУЛАГе и их авторы.

¹⁴ Мучник А. Г. Право на неприкосновенность человеческого достоинства // Право Украины. — 2013. — № 2.

¹⁵ Мучник А.Г. Комментарий к Конституции Украины: книга первая. – К., 2003.

¹⁶  Шаламов В. Т. Что я видел и понял в лагере.

¹⁷ Бесстрашие и любовь Анны Политковской. Би-би-си, 5.10.2007 г.

¹⁸ Комментарий Конституции Российской Федерации / под общей редакцией Б. Н. Топорнина, Ю. М. Батурина, Р. Г. Орехова. М., 1994; Постатейный комментарий к Конституции Российской Федерации /под ред. Л.А. Окунькова. М., 1994; Постатейный комментарий к Конституции Российской Федерации /под общ. ред. Ю.В. Кудрявцева. М., 1996; Конституция Российской Федерации: Проблемный комментарий/ отв. ред. В.А.Четвернин. М., 1997; Научно-практический комментарий к главе 2 Конституции Российской федерации «Права и свободы человека и гражданина»/ под ред. К.А. Экштайна. М., 2000; Комментарий к Конституции Российской Федерации / под общ. ред. В.Д. Карповича. М., 2002.; Комментарий к Конституции Российской Федерации /под общ. ред. Л.В. Лазарева. М., 2009;    Комментарий к Конституции Российской Федерации /под редакцией В.Д Зорькина, Л.В. Лазарева. М., 2009; Конституция Российской Федерации: доктринальный комментарий постатейный /под ред. Ю.А. Дмитриева. М., 2009;  Комментарий к Конституции Российской Федерации / автор Е.Ю. Бархатова. М., 2010; Коментар до Конституції України. Київ, 1998;  Конституція України. Науково-практичний коментар. Харків, 2011.

¹⁹ Солженицын А. И. Архипелаг ГУЛАГ. Т. 1.

²⁰ Керсновская Е.А. Сколько стоит человек.

²¹ Керсновская Е.А. Сколько стоит человек.

²² Мучник А.Г. Право на свободу // Право Украины. — 2013. — № 3.

²³ Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод.

²⁴ Международный пакт о гражданских и политических правах.

²⁵ Конвенция о рабстве.

²⁶ Конвенция о принудительном труде.

²⁷ Конвенция о предупреждении преступления геноцида и наказании за него. 

²⁸ Конвенция о борьбе с торговлей людьми и с эксплоатацией проституции третьими  лицами.

²⁹ Минимальные стандартные правила обращения с заключенными.

³⁰ Дополнительная Конвенция об упразднении рабства, работорговли и институтов и обычаев, сходных с рабством.

³¹ Конвенция об упразднении принудительного труда.

³² Декларация о защите всех лиц от пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания.

³³ Принципы медицинской этики, относящиеся к роли работников здравоохранения, в особенности врачей, в защите заключённых и задержанных лиц от пыток и других жестоких, бесчеловечных, или унижающих достоинство видов обращения.

³⁴ Конвенция против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания.

³⁵ Основные принципы обращения с заключенными.

³⁶Декларация о защите всех лиц от насильственных исчезновений.

³⁷Декларация об искоренении насилия в отношении женщин.

³⁸ Международная конвенция для защиты всех лиц от насильственных исчезновений.

³⁹ Конституция (Основной Закон) СССР 1936 г.

⁴⁰ Конституция (Основной Закон) СССР 1977 г.

⁴¹ Постановление Европейского суда по правам человека от 11.07.2006 г. Дело "Яллох (JALLOH) против Германии.

⁴² Солженицын А. И. Архипелаг ГУЛАГ. Т. 1.

⁴³ 1922 г.: Высылка интеллигенции.

⁴⁴ Солженицын А. И. Архипелаг ГУЛАГ. Т. 1.

⁴⁵ Гинзбург Е.С. Крутой маршрут.

⁴⁶ Солженицын А. И. Архипелаг ГУЛАГ. Т. 1.

⁴⁷ Судаплатов П.А. Спецоперации. Лубянка и Кремль 1930–1950 годы.

⁴⁸ Старосадский В. Карающий меч разведки.

⁴⁹ Соколов Б.В.  Похищение генерала Миллера.

⁵⁰ Соколов Б.В.  Советская история отравлений.

⁵¹ Солженицын А.И.  Потёмщики света не ищут // Комсомольская правда. – 22.10.2003.

⁵² Войнович В.Н.  Дело No 34840.

⁵³ Судаплатов П.А. Спецоперации. Лубянка и Кремль 1930–1950 годы.

⁵⁴ Соколов Б.В.  Советская история отравлений.

⁵⁵ Соколов С.М.  Дело Щекочихина // Новая газета. -20008.- № 20.

⁵⁶ Доклад Семичастного В.Е на торжественном пленуме ЦК ВЛКСМ 30 (17) октября 1958  г.

⁵⁷ Приставкин А.И. Жестокость и безразличие. Аргументы и факты.

⁵⁸ Керсновская Е.А. Сколько стоит человек.

⁵⁹ Розанов В.В. Апокалипсис нашего времени.

⁶⁰ Доклад Международной комиссии ООН по вмешательству и государственному суверенитету.

⁶¹ Доклад Генерального секретаря ООН Пан Ги Муна «Выполнение обязанности защищать», оглашенный на Генеральной Ассамблее ООН 12.01.2009 г.

⁶² Мучник А.Г. Суд присяжных //Украинская правда. - 2011.

⁶³ Баймуратов М.А., Долженков О.А., Мельник Ю.А., Мучник А.Г., Цырфа Г.Б. Возможно ли правосудие в Украине? // 2000. – 2010.

⁶⁴ 18 брюмера Луи Бонапарта. Маркс К.,Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 8. С.119